Владислав Бугера. Тезисы о современной буржуазной демократии

1. Чем дальше развивается монополистический капитализм, тем чаще реальная буржуазная демократия, когда она бывает, встречается лишь в двух формах: 

а) когда пролетарии и «средние классы» не совсем атомизированы, в какой-то (заметной) степени солидарны и самостоятельно активны – и выбивают у буржуев не только подачки, но и какую-то (по определению очень малую, но все же...) возможность реально контролировать и переизбирать каких-то управленцев, участвовать в принятии каких-то решений и контроле за их исполнением (пример – часть стран Западной Европы); 

б) когда в каком-то буржуазном государстве несколько равносильных группировок монополий почему-то не могут достичь компромисса, грызутся непримиримо – и тогда у пролетариев и «средних классов», даже если они крайне атомизированы, появляется хоть и крайне ограниченный, но все-таки в известной степени реальный выбор между разными паразитами: можно реально выбрать, кто именно из тебя кровь пить будет. Примеры – СССР в 1987-1991 гг. (тогда враждующие группировки обуржуазивающейся бюрократии быстро растащили СССР на куски, и эта ситуационная демократия в одних из кусков – напр., в среднеазиатских – кончилась сразу, а в других тут же начала свертываться, где медленнее, а где и быстрее) и Украина сегодня (там эта ситуационная демократия держится дольше, потому что каждая из крупных враждующих буржуазных группировок заинтересована не поделить Украину, а овладеть ею целиком – потому перетягивание каната все продолжается и никак не закончится). В любом случае, такая демократия ситуационна, преходяща, неустойчива: как только борьба между буржуями заканчивается компромиссом либо чьей-то окончательной победой, реальная возможность выбора между кровососами тут же исчезает и заменяется либо чистой фикцией выбора, либо очевидным его отсутствием. 

(В свободно-конкурентном капитализме XIX в. буржуазная демократия бывала реальной даже тогда, когда пролетарии и низшие слои «средних классов» были абсолютно бесправны политически, именно благодаря тому, что постоянно существовало множество группировок буржуазии, конкурирующих более-менее на равных и в экономике, и в политике. Концентрация и централизация капитала положили этому конец, превратив буржуазию в класс, по сути своей чуждый всякой реальной демократии внутри себя, крайне авторитарный внутри себя самого: при монополистическом капитализме хотя бы мало-мальски реальная буржуазная демократия возможна лишь как буржуазная демократия для пролетариата, а также мелкой буржуазии и прочих средних классов. Это парадокс, но это факт). 

2. Более типичной для монополистического капитализма, чем реальная буржуазная демократия в обеих вышеописанных формах, является чистая фикция выбора – именно она встречается в большинстве буржуазных государств в эпоху империализма. Редко бывает, чтобы отсутствие выбора вообще ничем не вуалировалось: даже в классических фашистских режимах первой половины ХХ в. внешние формы буржуазной демократии (законы, институты) хоть и опустошались вконец, но все же сохранялись (в связи с этим уместно вспомнить о многопартийности в Северной Корее и Китае – можно спорить о том, есть ли сейчас капитализм в Северной Корее, но сходство ее политического режима, так же как и китайского, с фашизмом очевидно). Но вот что важно: после второй мировой войны для такой фиктивной демократии становится все более типичным – и этот процесс вовсю продолжается, – не просто сохранение, но активное умножение пустых форм буржуазной демократии. Все реже случаи, когда такие, как Лукашенко, просто сохраняют бессодержательные институты, партии, законы; гораздо чаще встречается то, яркий пример чего являет путинский режим в России – пустые институты и законы активно множатся, сдерживание роста партий сменяется снятием ограничений на него. При этом новые пустопорожние образования не просто встраиваются в систему, но сам процесс их создания изначально и стопроцентно подконтролен центральной исполнительной власти, а вся «оппозиционная борьба» не просто является спектаклем, но очень эффективно режиссируется аппаратом этой власти

Это очень ярко видно на примере в России: скажем, в США новые политические симулякры тоже конструируются из центра, но старые институты и партии изначально все-таки были реальными, и лишь позднее превратились в симулякры, – а вот в России вся нынешняя политическая система в целом изначально была создана как симулякр. Даже те ее части (политические организации «социал-фашистов», или «красно-коричневых»), которые в сентябре-октябре 1993 г. дрались с оружием в руках против ельцинского режима, на поверку изначально не были реальными: Анпилов был столь же политически фиктивен, как поп Гапон, реально организовывали и вели в бой активистов «Трудовой России» Руцкой, Хасбулатов, Макашов как подчиненный Руцкого и Хасбулатова (а не как подчиненный ЦК КПРФ)... То есть даже тогда, когда «красно-коричневые» наиболее приблизились к тому, чтобы перестать быть симулякрами, они все же не смогли стать действительными – и очень легко и естественно превратились обратно в пустышки. Что они создавались как пустышки – видел сам, обретаясь в их среде в 1989-1994 гг. Эти симулякры опасны, вредны – но именно как симулякры, кремлевские игрушки, а не как самостоятельная сила. 

3. И в случаях, когда есть кой-какая реальная буржуазная демократия, и в случаях, когда налицо лишь чистая фикция выбора, действует та же самая тенденция: чем дольше существует монополистический капитализм, тем больше расплывается грань между буржуазно-демократическими и буржуазно-антидемократическими политическими режимами. Тем меньше можно говорить о них как о разных политических режимах. Тем чаще в одном и том же буржуазном государстве в один и тот же момент времени сочетаются и внешние демократические формы, и свертывание реальной буржуазной демократии либо недопущение ее появления. Тем чаще складываются условия для появления таких «республик без республиканцев», как сейчас в России – когда весь буржуазный политический спектр, от партии власти до «радикальной» оппозиции, состоит из откровенных антидемократов. Тем легче превратить политический режим из просто консервативного в совершенно аналогичный фашистскому по степени реакционности, почти ничего не меняя в его правовых формах и политически-организационных составляющих. Тем чаще реальная буржуазная демократия, если она есть, не просто совместима с усиливающимися фашистами, но представляет собой наилучшую почву для их роста и усиления (пример – Украина сегодня). 

Одним словом, чем дольше существует монополистический капитализм, тем в большей степени буржуазная демократия отрицает саму себя – и потому борьба за ее защиту, попытки союзов с буржуазными демократами ради «демократических революций» в лучшем случае уходят в песок, а в худшем случае укрепляют военно-полицейские и фашистские диктатуры (причем эти диктатуры все чаще и шире множат демократические симулякры...) Отсюда следует: добиваться буржуазной демократии можно, лишь борясь за разрушение буржуазной государственности с сегодня на завтра и за рождение изначально отмирающего пролетарского полугосударства, – и в процессе этой борьбы, пока она еще не завершена, как ее побочный, временный результат можно получить буржуазную демократию как уступку теряющих власть буржуев непрерывно напирающим пролетариям

Ограничивать программу-минимум защитой буржуазной демократии, идти на союзы с буржуазными демократами, – значит сбавлять напор. Значит, способствовать атомизации пролетариата как класса, подчиняя его буржуазным «демократам» (которые чем дальше, тем меньше реально остаются демократами даже в буржуазном смысле). Значит, усиливать основу тенденции к выхолащиванию буржуазной демократии: основой-то этой является именно атомизация эксплуатируемых масс – пролетариев и средних классов! Единственный способ рушить эту основу, – это выращивать классовую самоорганизацию пролетариата, независимую от всяких-разных буржуазных демократов, совершенно отдельную от них

Вот и получается такая диалектика: сохранять буржуазную демократию можно, лишь разрушая буржуазную государственность, – а значит, разрушая и буржуазную демократию; защищая же буржуазную демократию, мы обязательно утратим ее – и получим вполне антидемократическую диктатуру буржуазии как необходимый и закономерный результат нашей борьбы за демократию

4. Итак, сегодня уже нельзя говорить о буржуазно-демократических режимах, режимах военно-полицейской диктатуры и фашистских режимах применительно к большинству буржуазных государств: сегодня в последнем одновременно смешаны все эти три режима – разумеется, в разных пропорциях в разных государствах, и эти пропорции со временем меняются. И даже в меньшинстве буржуазных государств, где эти режимы существуют в более-менее чистом виде, их чистота все больше замутняется, к каждому из 3-х типов режимов примешиваются остальные 2 – в одних странах быстрее, в других медленнее, но сама тенденция повсеместна. Сегодня имеет смысл говорить о 3-х составляющих (демократической, военно-полицейской и фашистской) политического режима в любом буржуазном государстве при монополистическом капитализме – и разрабатывать техники подсчета долей этих составляющих, отслеживать динамику изменения этих долей, изучать движущие силы, задающие направление этой динамике. И делать из такого изучения стратегические, тактические и технические выводы для пролетарской классовой борьбы, для подготовки и осуществления коллективистской революции.


3 комментария:

  1. "Добиваться буржуазной демократии" . . . Не совсем точное слово я употребил - "добиваться". Как понятно из контекста, речь идет о получении бурж. дем. как побочного результата в процессе борьбы за действительно важную цель - разрушение буржуазного гос-ва и начало перехода к безгосударственному коллективистскому обществу.

    Может быть, лучше было бы сказать - "мимоходом достигать".

    ОтветитьУдалить
  2. Феодально-буржуазный паразитический режим во главе с последышем Ельцина, существующий на территории бывшей Советской России, доказал свою неспособность к развитию экономики, научно-техническому прогрессу, улучшению уровня жизни населения. В чем преуспели паразиты - это в разграблении природных богатств, ресурсов страны, ограблении населения, вывозе за рубеж своих капиталов, во взяточнистве, вымогательстве и казнокрадстве. Если в поисковой системе Google ввести фразу: "Россия занимает место в мире", то можно увидеть результат правления этого режима:
    1-е место в мире по абсолютной величине убыли населения;
    1-е место в мире по смертности от заболеваний сердечно-сосудистой системы;
    1-е место в мире по количеству абортов;
    1-е место в мире по темпам роста ВИЧ инфицированных;
    1 место в мире по продажам крепкого алкоголя;
    1-е место в мире по потреблению спирта и спиртосодержащей продукции;
    1-е место в мире по числу курящих детей;
    1-е место в мире по объемам торговли людьми;
    2-е место в мире по числу самоубийств (после Литвы);
    2-е место в мире по распространению поддельных лекарств;
    2-е место в мире по количеству заключенных на 1000 человек;
    2-е место среди стран мира по числу детей, усыновленных в США;
    2-е место в мире по численности мигрантов;
    2-е место в мире по уровню бюрократии;
    3-е место в мире по притоку мигрантов;
    3-е место в мире по распространению детской порнографии;
    5-е место в мире по генетическому здоровью;
    27-е место в мире по качеству образования;
    43-е место в мире по конкурентоспособности экономики;
    51-е место среди наименее коррумпированных стран;
    57-е место в мире по качеству жизни;
    62-е место в мире по уровню технологического развития (между Коста-Рикой и Пакистаном);
    65-е место в мире по уровню жизни;
    97-е место по доходам на душу населения;
    127-е место в мире по показателям здоровья населения;
    134-е место в мире по продолжительности жизни.
    Теперь, когда власть снизила курс рубля по отношению к валюте в 1,6 раза, а торговцы соответственно этому повысили цены на все товары, показатели уровня жизни и доходов населения в валюте реально стали намного хуже указанных.
    25 лет назад люди, жившие в Советской России, не смогли бы представить себе, до каких позорных результатов доведет страну господство буржуазного режима.

    ОтветитьУдалить
  3. В течение 10 лет, а возможно и ранее, когда завершится борьба за социализм и будет свергнут паразитический буржуазный режим, наступит день, который будет таким же знаменательным в истории страны, как и День победы 9 мая 1945 года. Он будет близок к нему по значимости, так как во время правления буржуазии было разрушено в 1,5 раза больше объектов экономики, созданных советским народом, чем уничтожено гитлеровцами. При этом произошла убыль населения страны, соизмеримая с его потерями во время войны. При социалистической народной власти будет восстановлена экономическая и политическая независимость страны. В настоящее время декларируемая политическая независимость является фикцией, РФ является вассалом Мирового правительства, Вашингтона. Это позволяет как буржуазии США и Запада, как и доморощенной буржуазии, выкачивать из РФ многомиллиардные прибыли. Народная власть лишит буржуазию присвоенных ими богатств, социалистической собственности и обеспечит справедливость в обществе в отношении жизненного уровня большей части населения, из которой около 80% живут в условиях, близких к уровню нищеты. В течение первой пятилетки экономика страны будет восстановлена до уровня РСФСР 1990 года. Все лица, причастные к разрушению страны, социалистического строя, а также находившиеся во власти после этого в течение последующих лет, продолжая наносить вред стране и ее населению, будут привлечены к уголовной ответственности и, в соответствии с УК РСФСР, понесут строгие наказания.

    ОтветитьУдалить